Вторая часть нашей большой беседы с заместителем губернатора ЯНАО Александром Подорогой посвящена преимущественно дорогам и транспорту. Несмотря на то, что публикуем мы интервью в предновогодний день, темы в нём затронуты очень серьёзные. О том, как укрепляют «поплывшую» трассу Салехард-Надым, почему на ней трудно уснуть, как отреагировали в правительстве Ямала на жалобы ямальцев из-за остановки паромов на переправе Салехард-Лабытнанги и что будет с аэропортами в регионе – читайте сегодня.
О трассе Салехард-Надым – Александр Александрович, два года назад вы, рассуждая о деформации трассы Салехард-Надым говорили, что нужно проанализировать причины: только ли это таяние мерзлоты или всё-таки были ещё ошибки подрядчика. Проведена ли эта работа? – Исследования по дороге Салехард-Надым проводятся уже более двух лет. Мы сделали много изысканий, гидрологию прилегающей территории, посмотрели состояние и однородность подстилающего слоя. Наибольшую проблему в настоящее время представляет обводнение грунтов земляного полотна под трассой. Первый вывод – мерзлота всё-таки тает, принимает локальный характер. Второе. Наблюдение за состоянием участков дороги позволило нам сделать выводы о правильности сформированных подходов в строительстве. Строительство дорог в условиях нашей территории, болотистой местности, требует индивидуальных подходов. Для сохранения мерзлоты мы должны делать глубокую выборку болотистых грунтов в морозное время, промораживать полотно. Только потом это промороженное полотно засыпать насыпью, инертными материалами, за счёт чего мы получим в нижнем слое неизменную температуру. Мы сделали такой участок дороги до Аксарки. – Сделали именно по такой технологии, по уму? – Давайте не будем говорить «по уму», потому что эти слова могут обесценить труд дорожников, первостроителей, которые заходили в тяжелейших условиях и справлялись с главной задачей – обеспечить проезд для освоения месторождений. Я могу вспомнить дорогу между Ноябрьском и Муравленко. Знаю, из чего она формировалась. В том числе дороги строились по зимникам. Глубокой выборки грунта не было. «Амурские волны» на трассе Надым-Салехард – это игра нижних слоёв, обводнение нижнего слоя. Как с этим бороться? Главное – стабилизировать. Можно заморозить. – Вы замораживаете? – За каждым деформированным участком дороги мы закрепили «экспериментальное поле» с разными способами укрепления. Первое решение касается дороги между Ноябрьском и Муравленко. Самые тяжёлые участки с просадками по болоту – укрепляем методом струйного цементирования. Это когда мы забурили, вытащили наполнение, в том числе вымыли сопутствующие грунты, и закачали туда цемент. Получилось, что дорога стоит на сваях. Дорого, но другого способа на этом участке стабилизировать грунт не было, потому что там болото. Мы пока не стали этот метод расширять на все наши дороги, потому что хотим посмотреть динамику. На подъезде к Карамовке дорога начала плыть не в части «амурских волн», а в части обводнённости земляного полотна – дорога проходит по болоту. Поэтому мы вдоль дороги забили шпунты. То есть дорогу просто окружили «забором», чтобы «отрезать» воду. Смотрим, третий год участок стоит стабильно – без просадок. На самых сложных участках дороги Салехард-Надым также практикуем забивку шпунта, стабилизируем основание. Применили ресайклинг, то есть подняли верхний слой, смешали с цементом, сверху положили слой износа из асфальта. Делаем по технологии ресайклинга по 20-30 километров в год. Смотрим, как себя поведёт. Амбициозная задача – в течении пяти лет привести дорогу в соответствие нормативам, но работа по её поддержанию будет требовать постоянного внимания. Мы с учёными из автодорожных институтов смотрели на профиль 501-й стройки и сравнили её с нашей дорогой. Они одинаковые. Поэтому вопрос не столько к качеству дорожного строительства, сколько к поведению грунтов в основании. Жители пишут о том, что на дороге «волны», я соглашаюсь. Однако, значит, нужно иметь другой скоростной режим. Это дорога, на которой не заснёшь, как я люблю делать в «Честных маршрутах» (смеётся – прим.ред). Работу по ремонту и научное сопровождение будем продолжать. Дмитрий Андреевич выделил грант в 5 млн рублей на дополнительное изучение мостовых конструкций на этой дороге. История, которая случилась прошлой весной, когда подмыло мост, никого не оставила равнодушной. Её остановка на полтора суток существенно повлияла на восприятие нашей деятельности. Сложности, форс-мажоры бывают – главное, вовремя устранить. И то, что наши коллеги полтора суток без сна, без отдыха работали – это показатель эффективности деятельности. – В этом году открыли обновлённую площадку за 2 миллиарда рублей на Карамовском посту. Она окупится или это благотворительность для будущего развития туризма? – К туризму Карамовский пост, по моему мнению, отношения не имеет. Мы навели там порядок, отремонтировали пост ГИБДД. Там появятся гостиница и кафе, автозаправка. Мы на Карамовке обустраиваем пост контроля въезжающих транспортных средств, организовали площадки для отдыха водителей, отремонтировали дорожное полотно. – Кажется, что 2 миллиарда рублей под площадку – это сильно дорого. – В эту сумму входит ремонт дорожного покрытия, площадки отдыха, строительство пункта досмотра, ремонт всех зданий и сооружений, а ещё четыре водопропускных трубы, которые мы раскопали, достали, уложили. Также входит переустройство нефтегазопроводов. Нефтяники выполнили эти работы сами, но мы создали для этого условия. – Какие ещё будут объекты придорожного сервиса? Ранее вы говорили, что будет 20 мест для отдыха. Что это за объекты? – Мы обязаны как минимум через каждые 60 километров сделать площадки для отдыха. Они включают рампу для легковых автомобилей, детскую площадку и электрификацию, чтобы разместить там какой-либо сервис. Площадки ещё нужны для того, чтобы убрать с дороги технику, которой требуется ремонт. Северный широтный ход – Давайте от автомобильной перейдём к железной дороге. Что с проектом Северный широтный ход? На него что-нибудь заложено в бюджете РФ? – Не хочется отвечать витиевато, в настоящее время денег нет. Очень важно, прежде чем приступить к реализации этого проекта, чётко понять грузовую базу. Нужно определиться, что мы по ней повезём, в каком количестве, куда и откуда, готовы ли грузоотправители и грузополучатели к тому, чтобы она существовала. Этим вопросом сейчас занимаются. Необходимо подготовить портовую инфраструктуру, иметь нужное количество судов ледового класса и много-много чего другого. К такой работе должны быть готовы все участники процесса: и РЖД, и мореходы, и владельцы судов, и владельцы нефтегазодобывающих компаний. – Пока никто не берёт на себя ответственность и не заявляет о том, что всё готово и грузы пойдут? – Я бы так не стал говорить, пока считаем. Сейчас в большей степени страна нуждается в развязке дальневосточных узлов. Это расширение Транссиба, БАМа для увеличения провозной способности, увеличения средней скорости отгрузки вагонов. Стоят серьёзные задачи по вывозу угля. Это миллиарды рублей недополученной прибыли. Экономика тех субъектов, где его добывают, сильно зависит от возможности железных дорог. СШХ потихоньку двигается. Участок железной дороги, который находится в ведении компании «Газпром», реконструируется. Неизбежно мы придём к тому, что достроим Надымский мост и подойдём к нему железнодорожными путями. – То есть сперва будет Надымский мост? – Там есть существующая железнодорожная ветка. – А не рассматривали вопрос не увязывать автомобильный мост через Обь с Северным широтным ходом? – Мост очень затратная история. Поэтому лично моё мнение: в настоящее время строительство экономически нецелесообразно. Окупить мост не получится, платный проезд для грузовиков бессмысленно делать. За зимний период наши предприниматели успевают завезти все грузы. Но мы обеспечиваем круглогодичный проезд через Обь другими доступными способам. В этом году открыли маршрутные перевозки, внедрили так называемый бесшовный маршрут. Рассматриваем вопрос о заключении соглашения с судостроительными компаниями, чтобы они нам построили паром, который будет ходить при других погодных условиях. – С ветром, вы имеете ввиду? – С ветром в том числе. В этом году было очень много ветреных дней, паромная переправа стояла долго. Если раньше все ждали парома на Приобье, вопросов не задавали, то сейчас у нас ситуация другая и жители достаточно сильно волнуются. Мы открыли дорогу на Надым, жители привыкли к ней и хотят ехать. Кроме того, в агломерации Салехард-Лабытнанги переток трудовых ресурсов увеличился кратно. – Ещё увеличился? – В Лабытнанги жильё чуть подешевле, многие квартиры приобретают там и ездят на работу в Салехард. Пассажиропоток вырос. Следовательно, любая остановка приводит к эмоциям в соцсетях. Я это вижу, понимаю. Но ответственность у всех персональная, поэтому влиять на этот процесс никто не будет. Весной во время непогоды у нас были обращения к президенту, люди эмоционально восклицали: «Перевезите нас, чем вы там занимаетесь?». Я сказал, что наша задача – это безопасность, чтобы северяне всё-таки съездили в отпуск, а не чтобы туда больше не попали. Аэропорты – Продолжая транспортную тему. Расскажите о судьбе аэропорта Тарко-Сале. Когда будет решён вопрос о его закрытии? – По всей стране есть задача переосмыслить вопросы работы муниципальных предприятий. Они сейчас рассматриваются с точки зрения экономической эффективности и трансформируются путём перевода в акционерное общество. Аэропорт Тарко-Сале также будет акционирован. После чего будут приняты дальнейшие решения. Вертолётная площадка там останется. Жители могут улететь из Нового Уренгоя и Ноябрьска. Для удобства мы синхронизировали движение поездов из Тарко-Сале, чтобы можно было приехать к нужным рейсам в этих аэропортах и на ночной дороге уменьшить количество пассажиров, потому что это безопасность. Садишься вечером-ночью в поезд, а утром ты в Новом Уренгое, и тебя автобус от ЖД вокзала до аэропорта довезёт. – В Красноселькупе, я так понимаю, тоже только вертолёты останутся? – Вертолётные рейсы в Красноселькупе делаем ежедневными и готовы направлять дополнительные в случае необходимости. Да, сейчас полёт Красноселькуп-Новый-Уренгой-Тюмень будет стоить дороже, чем раньше прямой рейс. Но в разумных пределах. Если изменится ситуация в следующем году со стоимостью перевозки (её заявляет авиакомпания – прим.ред) мы откроем эти рейсы. В целом на развитие авиации и ценообразование перевозчиков сейчас влияет общероссийская тенденция – дефицит самолётов. – Аэропорт Ноябрьска в отличие от указанных выше авиаузлов ждёт обновление. Это тоже будет концессия, как и в случае с Новым Уренгоем и Салехардом? – Да. Это будет собственность Ямало-Ненецкого автономного округа под управлением авиакомпании. – Есть ли какие-то особенные требования к наполнению или конструкции здания? Например, когда аэропорт Салехарда обсуждали, люди сказали: не хотим подниматься пешком на второй этаж, не хотим в автобусах ездить, сделайте рукава. – Знаете, когда в Салехарде мы предварительно спроектировали входную зону с крутящимися дверями, жители нам сказали: «Стоп-стоп-стоп, у нас лыжи не влезут». И мы входную группу перепроектировали. В Ноябрьске мы разрабатываем стандартную историю, удобную для пассажиров. Планируется дополнительный блок рядом с существующим аэропортом. Старое здание пойдёт под административную историю, а новое пойдёт как вылет-прилёт. Работа представительств – Александр Александрович, вы говорите об экономической целесообразности. Но при этом регион содержит представительства в Петербурге, в Москве, в Тюмени. Они реально нужны округу или это синекура для пенсионеров? – Деятельность этих учреждений с точки зрения затрат и отдачи вполне объяснима. Сегодняшний случай расскажу про представительство в Санкт-Петербурге. Написали мне в личку: «Помогите, заболела женщина, пенсионерка, жительница Ямала. Лекарства, которые ей нужны, курьер не привозит». Я звоню в 7 утра директору представительства, говорю: «Есть бабушка, которой нужно срочно купить лекарства и привезти». Казалось бы, мелочь, но вот оно нужно. В Санкт-Петербурге представительство ведёт колоссальную работу со студентами, с ректорами институтов, университетов. Также там есть наши землячества. Просветительские поездки для детей и молодёжи отрабатываются командой представительства. И мои (задумывается над своей оговоркой, и исправляется – прим.ред) наши волновахские дети, которые ездят туда группами, всегда обеспечены вниманием и заботой коллег. Вы, например, были посвящены в выставку на ВДНХ? Этим в том числе занималось представительство в Москве. Очень серьёзная нагрузка. Кроме того, коллеги ходят на совещания, которые проходят в столице, в Думу, представляют интересы Ямала на мероприятиях, чтобы мы меньше в командировках были. Ну и плюс Москва играет огромную роль в решении вопросов помощи бойцам. Это и закупка оборудования, и сертификация, и отправка. В Тюмени, мне кажется, обсуждать вообще нечего, потому что у нас там 13 землячеств, клиника Нигинского, Тараскуль, детский дом. Личное – Вы упомянули, что привыкли читать соцсети. Какие вам нравятся? Читаете ли паблики с мемами или шутками? – Я читаю все соцсети, но вот как-то с шутками, с мемами я не очень... Пошутить я люблю, хотя говорят, что я этого делать не умею. – А, что любите слушать в машине? – «Русское радио» и «Радио дача». – Как часто ездите за рулем? – Не часто, работы много. – А какая была самая длинная поездка? – Два раза в год, как куратор дорожной деятельности, во время ремонта дорог я проезжаю за рулём дорогу от Салехарда до Ноябрьска. – Спасибо вам за открытую беседу.
Свежие комментарии